PRO+
Не моя сказка
Мрачный кудесник Ларс фон Триер всегда оставался для меня слишком уж чужим и далеким. О его творчестве среди тех, кто знаком с работами мастера не понаслышке, бытует два основных мнения. Согласно первому, маэстро – непонятый и непонятный широким массам гений, согласно второму – всего лишь претенциозная и безосновательно прославленная бездарность. Я не люблю крайностей и потому не могу примкнуть ни к одному из этих воинствующих лагерей. Но мне он все-таки не нравится. До того не нравится, что я то и дело порываюсь кому-нибудь в подробностях рассказать, почему. Вдруг им тоже нравиться перестанет. Но – о фильме.
«Нимфоманки» - что первая, что вторая – строятся на самом интересном из возможных драматических конфликтов. Это конфликт с самим собой, это бой с собственной тенью, бессмысленный и беспощадный, но очень нужный и очень важный. Деликатность не такой уж широко обсуждаемой темы должна была, видимо, обострить этот конфликт, обнажить чувства и переживания до предела, но меня она только отвлекала – вместо того, чтобы думать о том, что же хотел сказать автор, я поневоле все время возвращалась к мысли «а так ли необходимо было обращаться именно к такой фактуре». За весь кинофильм, за оба из них у меня так и не сложилось определенного отношения к главной героине – не то несчастной жертве обстоятельств, не то просто не умеющей держать себя в руках эгоистичной женщине. И это далеко не единственное белое пятно в картине моего восприятия «Нимфоманки».
Нет, все-таки мне решительно не нравится ни фон Триер лично, ни его принципы подачи художественного материала. Складывается впечатление, что все, происходящее на экране – это провокация ради самой провокации, обезумевшая от собственной смелости и оттого ни капли не беспокоящаяся о смысловой своей составляющей. Это грязно, это мерзко и это, по-моему, совершенно излишне. Откровенность может быть разной, и это совсем неплохо, если она присутствует в художественном произведении. Но прежде всего я ценю откровенность и открытость эмоций, нервов, переживаний, разума – но никак, никак не телесную. Телесная меня совершенно не трогает, и вызывает если не отвращение, то по крайней мере недоумение.
Я на самом деле люблю кино, и мне хочется защищать светлый образ кинематографа от таких вещей, как «Нимфоманка». Может быть, я не доросла до современного искусства, но, кажется, до такого я не против никогда не дорасти. Хорошо, что мэтры немого и черно-белого кино вроде Чарли Чаплина, Жоржа Мельеса, Марселя Марсо не дожили до картин фон Триера: такое, мне кажется, ранило бы их в самое сердце. Они влюбились в прекрасную сказку, в экранное волшебство – ах, знали бы они, во что их волшебство превратится со временем!
Нет, не все было так плохо, конечно. Операторская работа в «Нимфоманке» радовала глаз почти все время – картинка красивая, ракурсы исключительно удачные, тут без претензий. Финал картины тоже вышел неплохим, мне было интересно на это посмотреть. Да и сам по себе фильм далеко не из худших. Дело просто не в том, «что», а в том, «как». Вот «как» это было сделано, я категорически не приемлю.
Фильм открыто претендует на глубину и инакость – неудивительно, что у него, как и у самого Ларса фон Триера столько поклонников. Но я в эту армию не угодила. Такими темпами в кино «по правде» начнут не только совокупляться, но и убивать – сначала животных, а потом и людей. Чего останавливаться-то? Искусство!
«Нимфоманки» - что первая, что вторая – строятся на самом интересном из возможных драматических конфликтов. Это конфликт с самим собой, это бой с собственной тенью, бессмысленный и беспощадный, но очень нужный и очень важный. Деликатность не такой уж широко обсуждаемой темы должна была, видимо, обострить этот конфликт, обнажить чувства и переживания до предела, но меня она только отвлекала – вместо того, чтобы думать о том, что же хотел сказать автор, я поневоле все время возвращалась к мысли «а так ли необходимо было обращаться именно к такой фактуре». За весь кинофильм, за оба из них у меня так и не сложилось определенного отношения к главной героине – не то несчастной жертве обстоятельств, не то просто не умеющей держать себя в руках эгоистичной женщине. И это далеко не единственное белое пятно в картине моего восприятия «Нимфоманки».
Нет, все-таки мне решительно не нравится ни фон Триер лично, ни его принципы подачи художественного материала. Складывается впечатление, что все, происходящее на экране – это провокация ради самой провокации, обезумевшая от собственной смелости и оттого ни капли не беспокоящаяся о смысловой своей составляющей. Это грязно, это мерзко и это, по-моему, совершенно излишне. Откровенность может быть разной, и это совсем неплохо, если она присутствует в художественном произведении. Но прежде всего я ценю откровенность и открытость эмоций, нервов, переживаний, разума – но никак, никак не телесную. Телесная меня совершенно не трогает, и вызывает если не отвращение, то по крайней мере недоумение.
Я на самом деле люблю кино, и мне хочется защищать светлый образ кинематографа от таких вещей, как «Нимфоманка». Может быть, я не доросла до современного искусства, но, кажется, до такого я не против никогда не дорасти. Хорошо, что мэтры немого и черно-белого кино вроде Чарли Чаплина, Жоржа Мельеса, Марселя Марсо не дожили до картин фон Триера: такое, мне кажется, ранило бы их в самое сердце. Они влюбились в прекрасную сказку, в экранное волшебство – ах, знали бы они, во что их волшебство превратится со временем!
Нет, не все было так плохо, конечно. Операторская работа в «Нимфоманке» радовала глаз почти все время – картинка красивая, ракурсы исключительно удачные, тут без претензий. Финал картины тоже вышел неплохим, мне было интересно на это посмотреть. Да и сам по себе фильм далеко не из худших. Дело просто не в том, «что», а в том, «как». Вот «как» это было сделано, я категорически не приемлю.
Фильм открыто претендует на глубину и инакость – неудивительно, что у него, как и у самого Ларса фон Триера столько поклонников. Но я в эту армию не угодила. Такими темпами в кино «по правде» начнут не только совокупляться, но и убивать – сначала животных, а потом и людей. Чего останавливаться-то? Искусство!