Туда, где темно и уже не больно...
Для меня Бьорк сродни нашей Ренате Литвиновой: гениальные? Да, в режиме безумия и какой-то аутичности. От этой невменяемости обеих, они воспринимаются как Люди-Искусство в чистом виде, без примесей. И они, как искусство как таковое, ужасно субъективны для восприятия, но интересны — факт. После «Танцующей в темноте» субъективная и спорная гениальность Бьорк стала, на мой взгляд, объективным всеобщим вердиктом. Точно также, впрочем, как и Литвинова после своей кинематографичной смерти в «Мне не больно».
«Танцующая в темноте» - это очень причудливый микс, когда в арт-хаусном кино снимаются известные актёры, а декорации, камера, пунктирный монтаж, дерганное расфокусированное изображение никогда не дают тебе забыться и всегда нашёптывают «арт-хаус-арт-хаус-Ларс фон Триер -арт-хаус». Эта дёрганная камера и расфокус, видимо, были призваны показать зрителю, каково жить, когда диоптрии как бронированное стекло, и зрение ухудшается с каждым днём. Правда воспринимать это тяжеловато. Но того стоит.
От этой псевдо-документальной съёмки, в отсутствие голливудского лоска и педантичной выверенности кадра создаётся ощущение, что фильм про кого-то очень тебе близкого и судьба у него живая.
Интересно воспринимаются то, что фильм вроде как отчасти мюзикл, и я никогда не видел более мюзиклов о смерти и трагичности одной конкретно взятой судьбы. От этого ещё безысходней становится и ещё трагичнее.
Вместе с героиней очень страшно умирать. Очень. Эти безумные глаза Катрин Денёв перед висельницей, эта Бьорковская истерика по поводу надетого на голову мешка, и эта предсмертная агония в виде заключительного трека, когда мы вместе с ней считаем шаги до Конца...А последний кадр, когда после повешания, камера вместе с душой в безвмолвии взмывает вверх. Уже безучастно. Туда, где темно и уже не больно...
Очень сильно.
«Танцующая в темноте» - это очень причудливый микс, когда в арт-хаусном кино снимаются известные актёры, а декорации, камера, пунктирный монтаж, дерганное расфокусированное изображение никогда не дают тебе забыться и всегда нашёптывают «арт-хаус-арт-хаус-Ларс фон Триер -арт-хаус». Эта дёрганная камера и расфокус, видимо, были призваны показать зрителю, каково жить, когда диоптрии как бронированное стекло, и зрение ухудшается с каждым днём. Правда воспринимать это тяжеловато. Но того стоит.
От этой псевдо-документальной съёмки, в отсутствие голливудского лоска и педантичной выверенности кадра создаётся ощущение, что фильм про кого-то очень тебе близкого и судьба у него живая.
Интересно воспринимаются то, что фильм вроде как отчасти мюзикл, и я никогда не видел более мюзиклов о смерти и трагичности одной конкретно взятой судьбы. От этого ещё безысходней становится и ещё трагичнее.
Вместе с героиней очень страшно умирать. Очень. Эти безумные глаза Катрин Денёв перед висельницей, эта Бьорковская истерика по поводу надетого на голову мешка, и эта предсмертная агония в виде заключительного трека, когда мы вместе с ней считаем шаги до Конца...А последний кадр, когда после повешания, камера вместе с душой в безвмолвии взмывает вверх. Уже безучастно. Туда, где темно и уже не больно...
Очень сильно.