Похоже, что в кинематографе уже пришла пора выделить отдельную категорию в жанре ужасов – луизианский хоррор. Следуя по стопам таких фильмов ужасов как «Леший» Бретта Леонарда, «Ключ от всех дверей» Иэйна Софтли и «Жатва» Стивена Хопкинса, фильм «Солнцестояние» погружает завороженных зрителей в атмосферу полувудуистских – полусатанинских черных луизианских болот, где в трясине «южного комфорта», как тонко подметил Уолтер Хилл, погибает множество представителей городской цивилизации, носителей буржуазно-демократической культуры Севера, распространяющего свой образ жизни и мышления по всем штатам, но, однако, расплачивающегося душами и телами за попытку ворваться в мертвые топи исчезнувшего с лица земли гордого викторианского Юга.

В основу сюжета «Солнцестояния» как и многих схожих триллеров и хорроров, лег визит в сельскую местность городских жителей и их полную беспочвенность в пучине бездорожья и безвременья, совершенно чужой для них мир. Это уже даже не чистенькая, стерилизованная и закомплексованная протестантская провинция, встречающаяся на выезде из мегаполисов, это – демонически-мутная реальность, в которой кошмары пузырятся и клокочут за каждым поворотом, размывая грани разума и человечности.

Тут, в окружении призраков, сумасшедших лесовиков и полных червями арбузов, героям картины «Солнцестояние» приходится узнать нерадостную правду об их ближних, наблюдать ставший очень популярным в североамериканском кино механизм мщения существа, погибшего не своей смертью и разыскать путь к мертвому телу, спрятанному от посторонних глаз. По ходу действия герои страдают, вязнут в трясинах и творят вудуистские заклинания, между делом сыплют несмешные и неоригинальные шутки, присущие недалеким городским придуркам.

Создатели фильма пользуются той же самой идеей, что и авторы «Ключа от всех дверей» - магия Вуду работает только тогда, когда в нее веришь (это утверждение произносится буквально, что дает думать о намеренном цитировании), с той только разницей, что действие магии здесь направлена на ровно противоположный результат – если в фильме Софтли колдовство было средством воплощения в жизнь некоего демонического плана, то в «Солнцестоянии» все заклинания и обряды ведут к наказанию зла и восстановлению справедливости (подобную идею использовали многие кинопостановщики – к примеру, Питер Медак и Роберт Земекис).

Нужно признать, что для Дэниела Мирика, также являющимся и одним из авторов «Ведьмы из Блэр», тема смерти горожанина в сельской глуши, утонувшей в колдовской бездне, играет особенную роль. В картине «Солнцестояние» повторяется все основные сюжетные ходы «Ведьмы из Блер», вплоть до картины переплетенных голых черных ветвей на фоне небосвода.

Однако, на этот раз фильм – не жестокий и бескомпромиссный реалити-хоррор, а самый что ни на есть банальный молодежный фильм ужасов, и в нем половину времени занимают обсуждения главными героями возможности использовать упаковки из-под чипсов в качестве туалетной бумаги, процесс покупки тампонов в местных магазинах и влияние компонентов соуса барбекю на жжение, возникающее в заднем проходе.

Из-за этого, на самом деле, диалоги героев пугают намного сильнее, чем бессмысленные и возникающие большей частью от эффекта внезапности их появления ужасы, которыми режиссер наполнил фильм сверх всякой меры (даже такой многообещающий в плане нагнетания ужаса эффект сна внутри сна утратил свое торжественно - устрашающее очарование). Так вот и получается, что, по всей видимости, сам Дэниел Мирик, невзирая на название фильма, давно миновал момент солнцестояния в своем режиссерском пути и движется все ближе к точке, которую можно будет назвать закатом.