Фильм «Убийство Генриха IV» создан на грани художественного и документального кино: создатели киноленты предлагают нам своего рода «костюмированное расследование», правдивую историю последних дней жизни великого французского короля, поданную при помощи актерской игры и натурных съемок во внутреннем дворе Лувра, в частности.

«Анри Четвёртому», которого даже современники называли «великим монархом и ещё большим юбочником», удалось пред смертью решить все самые важные проблемы: прекратить религиозные войны, сместить наиболее наглых «откупщиков налогов», повысив тем самым уровень жизни не только мелкого дворянства, но и простого народа. То есть, с внутренними проблемами Франции «весёлый король» смог вдумчиво и серьезно разобраться. Хуже дела обстояли с внешней политикой. Вместо отравленной Габриэль д’Эстре, которую в фильме нам тоже покажут, Генриху пришлось «жениться на флорентийских банкирах», как он сам называл свой брак с Марией Медичи. А это супружество, в свою очередь, потянуло за собой проблемы – общественного и личного порядка. Банкирам из Флоренции, предоставлявшим ссуды, нужны были гарантии, они предпочли бы вести дела не с непредсказуемым королем, а с проверенными партнерами из числа тех же самых «олигархов», откупщиков. Новая (но не молодая!) королева была против войн с Габсбургами, хотя границы Франции и требовалось обезопасить. Генрих угодил в ловушку, когда захотел, во имя преемственности власти своей (Бурбоны тогда были именно «новоиспечёнными» королями) династии, короновать дофина и королеву: так Мария Медичи получала легитимную власть… и Генрих был ей теперь вовсе не столь уж необходим.

Короля подстерегала «засада» и на личном фронте. Легенды о Генрихе Наваррском, о его неразборчивости в интимных связях правдивы только в том, что королю действительно чаще всего было все равно: принцесса, придворная фрейлина или вовсе «прекрасная селянка». Однако он выбирал миниатюрных (предпочтительно – еще и молоденьких) дам, а тут и жена «весьма в теле», и возраст: так и хочется доказать самому себе – что еще не стар. Так мы знакомимся с предсмертным увлечением короля – едва ли не единственной его связью, которой он позволил влиять на государственные дела. Впрочем, никто из актеров в фильме практически не запоминается – слишком малы, слишком незначительны у них роли, чтоб блеснуть талантом. Конечно, исключая Арно Бэдуэ, для которого картина стала своего рода «актерским бенефисом» в роли Генриха Четвёртого. А так – мне лично больше запомнились бегающие по дверцу крысы, чем один из глав заговора, д‘Эпернон.

Впрочем, Эпернону в фильме уделено и не так много, как он заслуживает. Еще бы, ведь нас очередной раз пытаются убедить, что король был убит «за религиозную терпимость» гадкими фанатиками. Для претендующих на «беспристрастный документальный рассказ» создателей киноленты такую однобокую подачу материала, пожалуй что, можно считать и вовсе непростительным грехом.

В том и беда, с подобными «историческими» фильмами, что кто-то их спонсирует, актеры, гримёры и костюмеры нуждаются в достойной оплате труда. И вот мы уже верим, что, к примеру, Юлия Цезаря зарезали «за тиранию во имя Республики», а Генриха – «за терпимость во имя фанатизма». На самом деле, с политическими убийствами всегда всё обстоит банальнее: и Цезаря, и Генриха Четвертого и того же Кеннеди – убивали, пардон, «за бабло». Ведь не случайно после смерти Цезаря богатейший ростовщик Брут смог вновь драть с должников более сотни годовых процентов, а после убийства «Великого Генриха» откупщики (во главе с Эперноном), вернули свои доходы.

В фильме совершенно не упомянуты другие влиятельные участники заговора, как и мадам Эскоман, предупреждавшая Генриха многократно. В сцене казни Равальяка голос по-французски говорит, что «Равальяк так и ни в чем не признался» Однако это не так, ведь, говоря словами миледи из «трех мушкетёров», «не для всякого преступника сожгут палату суда»! Редкий случай, когда Дюма неожиданно оказывается правдивее документалистов.