Заводной апельсин – это картина, которая повествует об антиутопическом обществе, в котором действуют банды подростков-преступников. Фильм рассказывает о жизни одного из таких криминальных элементов – Алексе. Алекс подросток, который не ходит в школу потому, что якобы у него «голова болит», спит до самого вечера, а по ночам уходит из дома, заверяя родителей, что работает чернорабочим и пытается зарабатывать.

На самом деле все абсолютно не так. Алекс и его шайка друзей пьют «горячительные» напитки, грабят дома, избивают бездомных ради забавы, крадут дорогие автомобили, врываются в дома состоятельных людей, калечат их хозяев и насилуют хозяек, а в перерывах сражаются с другими подобными бандами ради завоевания авторитета. Ввремя одного из очередных грабежей, друзья подставляют Алекса, в результате чего он получает огромный тюремный срок.

Через два года послушного поведения он узнает, что есть возможность принять участие в экспериментальной программе, которая должна его «вылечить» и «освободить» от злодеяний. Алексу невыносимо сидеть в тюрьме и он высказывает огромное желание к тому, что бы быть зачисленным в программу. Он действительно становится единственным прошедшим. Начинается лечение, за Алексом ухаживают, хорошо кормят, не сковывают в движениях, а все, что ему нужно делать, так это просто смотреть фильмы различной тематики. Проще неуда, правда? Но это не так, с ним происходят странные вещие, он даже начинает умолят прекратить лечение. В итоге мы видимо совершенно обновленного героя, «исцеленного».

Что же получилось? Теперь Алекс не может проявлять враждебные и сексуальные действия, от одной только мысли о подобном у него начинает кружиться голова, его начинает рвать и он не может применить физическую силу. Выйдя на свободу Алекс начинает сталкиваться с бывшими дружками и теми, кому он насолил еще до тюрьмы и каждый явно не желает ему добра. А что может Алекс? Теперь у него ничего нет. Заводной апельсин показывает нам тот факт, что у человека нельзя отнимать выбор, даже если этот выбор направлен отнюдь не на позитивную деятельность.

Алекс становится пешкой в игре политических деятелей, тем самым «Заводной Апельсин» демонстрирует нам, что многие деятели интересуются жизнью людей только тогда, когда он способен изменить именно их жизнь еще больше в лучшую сторону. Получается, что каждый за себя в этом мире, мы все по-своему одиноки, но и по-своему индивидуальны, у нас есть выбор, как прожить эту жизнь. Смотреть ли «Заводной Апельсин»? Мой ответ, ДА. Как и все произведения Кубрика.

Свою книгу Энтони Берджесс написал в свой критический период жизни, когда он в упадническом и безнадежном настроении излил на бумагу некую историю, события которой разворачиваются в антиутопическом будущем. Незадолго до написания романа его беременную жену избили солдаты-дезертиры. И сюжет книги соответствовал мрачной действительности. Спустя несколько лет книга попала в руки небезызвестного Стенли Кубрика, который первоначально не испытал по ее поводу никакого восторга. Реализовать написанное изощренным языком Берджесса непросто, но сам режиссер всегда был уверен, что написанное всегда может быть снято.


Надо сказать, что решение снять этот фильм не было спонтанным. В Голливуде семидесятых образовалась волна, причинами возникновения которой была прибыльность бунтарских проектов с низким бюджетом и порой жестоким содержанием. Вошло в моду «молодежное кино», а жители Лондона с нетерпением ожидали экранизации, о которой заранее ходило много слухов. Стоит заметить перфекционистский подход режиссера к визуализации сюжета. Ведь картинка всегда громче и яснее, чем даже самые изощренные слова. Этим она и хороша. Стилистика картины подчеркивает соседство двух крайностей: культурной нищеты, бедности и технического прогресса. И с этой задачей лучше всего мог справиться в нужной мере иконографичный и вульгарный поп-арт, который способен был полностью отразить гнет государства и моральную бедность общества. И это весьма удачно переплеталось с идеей одинаковости и тоталитаризма, о которой шла речь в романе. В качестве дополнения, в архитектуру были внесены элементы скучного и глухого конструктивизма, которые оттеняли клоунский поп-арт.


Немало места отведено сексуальной символики – начиная с интерьера бара, заканчивая статуэтками в жилище Дамы с кошками. Символичность и народность поп-арта, как выяснилось, были очень пластичными, образы «Заводного апельсина» продолжают жить, превратившись в атрибут поп-культуры.


Идейная сторона фильма представлена доктором, который препарирует сознание безнадежного больного. Общество, как и следовало ожидать, себя на экране не узнало, и не могло не отвернуться в гневе, вспоминая чудесные времена, когда такая картина не прошла бы ни одну цензуру. Что скрывать, возмущаться есть чему. Во-первых, действия Алекса и его банды ничем не порицаются. Во-вторых, картина весьма жестоко обошлась с институтами власти. Полиция преспокойно принимает подонков в свои ряды, церковь представляет собой сборище фанатиков, которые стали орудием уничижения и запугивания людей, газеты мечутся в погонях за дешевыми сенсациями, врачи бессердечны, родители лишены понятий привязанности и любви, правительство порабощает умы.


Этот усугубленный симметричностью картинок мрачный мир – карикатура на современное общество, пессимистичная и гротескная. Есть в нем и намеки – к примеру, употребляемое главными героями молоко является чем-то из семейства ЛСД, сильным синтетическим стимулятором-наркотиком. Общество не столько ненавидит главного героя, сколько боится увидеть его в себе. Этот карикатурный образ с котелком на голове, накладными ресницами на одном глазу, обожанием Бетховена и речью лондонской элиты вобрал в себя удивительную жестокость. Но это –не самое страшное, страшнее то, что он к собственным действиям абсолютно равнодушен. Насилие для него – некая разновидность простой игры. Сочетаясь с его интеллигентной выправкой, это производит значительное впечатление. Нужно отметить, что Макдауэлл выглядит на редкость царственно, он властен и выдержан с подчиненными, а с начальством – подобострастен.


Фильм, что неудивительно, был заклеймен как пропаганда насилия. С беднягой Макдауэллом не здоровались знакомые, кинотеатры не желали брать фильм в прокат. Но подобная реакция была ожидаемой и очевидной. Обидно, что за ней были не слышны и не видны идейные и художественные достоинства фильма. Ему трудно поставить оценку, иногда он слишком правдив, иногда – слишком театрален. Алекс обращается к нам – «други мои». Мы – такие же как он. Так пусть каждый увидит в этом фильме то, что хочет увидеть, посмотрев заодно на самого себя.